В. С. Старцев о роли краеведения в образовании: речь на второй Челябинской областной географической конференции (1951)

11 апреля 2024 г. отмечает свое 80-летие Челябинское отделение Русского географического общества. За это время организация прошла долгий и серьезный путь, в советское время являясь одним из важнейших краеведческих центров нашей области.

Ранее мы уже обращались к теме истории Челябинского отделения Всесоюзного географического общества (именно так оно называлось в 1940—1992 годах). В частности, писали о первой Челябинской областной научной конференции географов 1945 г., ставшей важной вехой в процессе его становления[1]. Однако это было далеко не единственное подобное значимое собрание в его истории.

Очень часто документы, касающиеся истории Южного Урала, оказываются в архивах совсем иных административных образований. Как правило, это связано с изменениями административно-территориального деления страны либо порядком подчинения и соподчинения в определенном учреждении (так, например, документы филиала, как правило, оказываются в архиве вместе с материалами головного учреждения, и если оно располагалось в другой области, то и поступают они в архив этого субъекта федерации). Однако иногда это становится результатом еще более простого события – перемещения, передислокации фондообразователя. Так, например, материалы о пребывании в Челябинске правительства Эстонской ССР в годы Великой Отечественной войны вернулись в Таллин при реэвакуации самого правительства. Что же говорить о личных фондах тех, кто жил в эпоху, отмеченную массовыми миграциями населения… Вот и основатель Челябинского отделения ВГО Виктор Степанович Старцев (1894—1973)[2] успел поработать в вузах и научных организациях Свердловска, Челябинска, Ульяновска, Перми. При каждом переезде он брал с собой документы, связанные со своей работой. Так и оказалась среди материалов Государственного архива Пермского края (именно там в итоге и был создан личный фонд В. С. Старцева) стенограмма второй Челябинской областной конференции, состоявшейся 26—30 марта 1951 г.[3]

К счастью, архивы хорошо осознают эту особенность своей работы. Современные технологии позволяют нам если не отменить, то, как минимум, несколько снизить остроту этой проблемы. Так, мы уже писали о том, что Объединенный государственный архив Челябинской области в рамках сотрудничества со своими региональными коллегами получает от них сканированные образы документов, связанных с нашей территорией. Такое тесное сотрудничество сложилось в том числе и с Государственным архивом Пермского края. Все переданные нам материалы доступны для просмотра посетителями нашего архива[4]. Среди материалов, полученных нами, есть и упомянутая выше стенограмма.

Мы не будем обстоятельно останавливаться на рассказе о самой конференции, истории ее организации, о том, как она прошла, кто был в составе выступавших. Отметим лишь, что задумывалось это собрание в качестве своего рода отчета о проделанной отделением за первые пять лет своего существования работе. Полностью дело, посвященное конференции, занимает 510 листов, его отсканированная копия — 528 кадров. Помимо собственно самой стенограммы в нем масса иных документов: фотографии, пригласительный билет, делегатский билет, документальные приложения к докладам. Интересно отметить, что в тексты вносилась рукописная правка: почти повсюду вычеркивались упоминания И. В. Сталина и цитаты из него, что свидетельствует о том, что материалы эти собирались издавать, причем уже после XX съезда КПСС. Опубликовать их, однако, уже не вышло. Все это, безусловно, будет очень любопытно тем, кому интересна история челябинского краеведения.

Мы же остановимся на характеристике всего одного доклада, прозвучавшего на пленарном заседании — выступлении В. С. Старцева «Научное и школьное краеведение и вопросы подготовки учителей для средних и семилетних школ»[5].

Начал свою речь председатель Челябинского отделения ВГО с утверждения о том, что патриотическое чувство у учащихся невозможно воспитать, обращаясь только к отвлеченным, абстрактным фактам и примерам. Здесь, полагал он, и вступает в свои права краеведение. «Историк, — заявлял В. С. Старцев, — должен знать местную историю, историю прошлого и настоящего; географ никогда не будет хорошим учителем, если он не будет знать географии своего района в ее полном комплексе; биолог, если он хочет быть проводником мичуринской биологии, не может ограничиться работой только на пришкольном участке, он обязан знать флору и фауну своей области и все великие и малые преобразования в природе и экономике местного края»[6]. В особенности же, полагал он, эффективен и действенен школьный туризм, в ходе которого учащиеся не просто имеют возможность непосредственно соприкасаться с природными и культурными богатствами края, но и могут пополнить имеющиеся в школе коллекции образцов живой и неживой природы, записать примеры устного народного творчества, составить описание встреченных ими географических объектов. Все это, заключал В. С. Старцев, «придает школьному краеведению действенный, творческий, общественный характер и вместе с тем служит его незаменимым элементом»[7].

Однако непосредственно в школьной практике, отмечал он, изучением родного края, как правило, занимаются лишь школьные географы и биологи. Учителя истории, русского языка и литературы, физики и химии к подобной работе относились отстраненно. Положение это В. С. Старцев считал в корне неправильным. Так, например, он рассказал о беседе с учителем истории, который был удивлен и даже «растерялся», когда ему рассказали о местах на территории Челябинской области и сопредельных районов, имеющих непосредственное отношение к событиям башкирских восстаний, пугачевщины, картофельных бунтов. Осознав, что исторический процесс, исторические явления не являются абстрактными, что они выражены в конкретных и осязаемых фактах, которые можно легко продемонстрировать, он сам испытал сильное эмоциональное потрясение.

В качестве еще одного примера В. С. Старцев привел свое общение с учителем литературы из одного небольшого села. На его призыв использовать данные краеведения она ответил: «Чем я могу заниматься, когда в нашем крае не было ни Пушкина, ни Гоголя. Москвичам хорошо. Они могут пройти по “следам” Л. Толстого, а что могу я в нашем далеком селе? Здесь и библиотека-то небольшая»[8]. Однако именно ее село и расположенная возле мельница, как выяснилось, были использованы в качестве материала при написании повети «Хлеб» Д. Н. Маминым-Сибиряком. Экземпляры книги хранились в местной библиотеке. После ее читки коллектив учителей не только идентифицировал место, где стояла указанная мельница, но и нашел двух старожилов, помнящих описываемые в повести события.

Даже физики и математики, говорил В. С. Старцев, могли бы использовать для обучения школьников практику экскурсий на заводы и фабрики, ведь так «они бы воспитали советских Аносовых и Ползуновых, Обуховых и Поповых — чьи имена чтут уральцы и весь советский народ, и могли бы показать образцы политехнического воспитания, о котором неоднократно говорил В. И. Ленин»[9].

В поисках причины создавшегося положения вещей В. С. Старцев обратился к программам обучения Челябинского педагогического института — вуза, обеспечивающего своими кадрами большую часть школ области, вуза, в котором он сам работал заведующим кафедрой экономической географии, а ранее занимал должности директора и заместителя директора. И вновь он видел явное пренебрежение наукой о местном крае. В качестве примера он приводил учебную программу подготовки будущих учителей географии. При многопредметности самой программы в ней отсутствовал такой важный курс, как история СССР. Среди факультативных дисциплин, впрочем, имелось «Краеведение и методика краеведческой работы», однако количество часов, отпущенных на него, было явно недостаточно для того, чтобы научить студентов основам школьного краеведения. Если же сузить этот предмет лишь до его «географической» составляющей, рассуждал он, то дисциплина станет дублировать курс «Методика географии». Более того, даже в таком виде «Краеведение» оказалось представлено лишь в программе обучения учителей географии и отсутствовало в подготовке учителей других предметов.

Краеведческий компонент неизбежно наличествовал во многих общих курсах географов. В лекциях он, как правило, играл роль иллюстративного материала, но в практических занятиях становился предметом исследования и анализа. Однако и здесь, по мнению В. С. Старцева, положение дел оставляло желать лучшего. Так, в 1950 г. он имел возможность наблюдать за ходом практики студентов 3 курса, и увиденное его весьма больно задело. Учащиеся не справились с задачей дать заключение о работе высокогорной метеорологической станции в силу того, что были очень слабо знакомы с применяемой на ней техникой (хотя и должны были изучать ее ранее, в том числе на семинарах). Не смогли они и правильно определить состав и свойства почв. С трудом студенты идентифицировали найденные ими растения, большие затруднения вызвало задание определить, какие из них могут быть использованы для приготовления пищи. Процитируем один из пассажей речи, в котором видны и требования В. С. Старцева к студентам, и то, насколько они этим требованиям соответствовали: «Наши “дендрологи”, встретив среди таежных зарослей Таганайского хребта несколько деревьев клена (мы знали об этом клене на Таганае, но сознательно не сказали, что он может быть встречен здесь), подняли спор “какое это дерево”, а не о том “как и откуда это попал сюда клен, и как он прижился в условиях тайги и уже на восточном склоне Урала”…»[10] Что характерно, на той же практике они встретили группы студентов из Свердловского и Омского пединститута, и разговор с их руководителями показал, что проблемы у учащихся сходные.

В. С. Старцев специально не останавливается на этом, но корень проблемы им вполне обозначен — термин «формализм» рассыпан по всему тексту его выступления. «Формализм» он понимал как превалирование оторванных от конкретики, абстрактных, теоретических категорий и суждений, отрыв процесса обучения от практики и повседневной жизни, превращение обучения в механическое зазубривание истин без умения применять их в реальной жизни. Но, опять же, преодолеть эту проблему невозможно, пока сами научные работники и преподаватели вузов продолжают слабо знать историю и особенности своего региона.

И здесь уже вступали в свои права изыскания Челябинского отделения Географического общества. Работа его разворачивалась вокруг двух основных проектов: составления географического словаря Челябинской области и справочника о природных богатствах региона. Отделению удалось установить контакт со многими краеведами-любителями на местах, благодаря чему получили немало интересных материалов. Так, инженер Кураев передал свои записи о полезных ископаемых долины реки Миасс, подобные же записи сдал инженер Катав-Ивановского завода Прохоров. Учитель Д. В. Котельников на основе газетных заметок сделал справку о природных ископаемых Южного Урала. На места были разосланы карточки первичного учета, которые должны были облегчить процедуру сбора сведений о географических объектах: они содержали перечень вопросов, выяснить ответы на которые было в первую очередь необходимо для составления географического справочника.

Членами отделения были написаны ряд монографий по истории городов области. Издать их в первоначальном виде не получилось, однако Челябинский ОГИЗ проявил свою заинтересованность, и на их основе была опубликована серия популярных брошюр «Города Челябинской области»[11]. Усилиями отделения был издан и ряд других работ, посвященных древней истории, флоре и фауне Челябинской области. Еще один немаловажный итог работы ВГО в Челябинске — справка об административно-территориальном делении региона по состоянию на 1 января 1947 г., составленный по запросу облисполкома.

Исследовательской деятельностью работа отделения не ограничивалась. Члены его приняли участие в восстановлении Ильменской туристической базы и оказывали необходимую помощь сотрудникам Ильменского заповедника. Они же разработали 18 туристических маршрутов, позволявших ознакомиться как с населенными пунктами, так и с природными объектами Южного Урала.

Завершалась речь В. С. Старцева призывом и далее продолжать и расширять работу краеведческих сил. Надо сказать, что ожидания эти оказались оправданными. Вскоре наступила уже новая эпоха, давшая краеведам много больше простора для их деятельности, снизившая идеологическое давление и контроль над ними.

Материалы же второй Челябинской областной географической конференции по-прежнему остаются важным и интересным источником по истории краеведческого движения на Урале и еще будут ожидать своего заинтересованного читателя.

М. А. Базанов, кандидат исторических наук, главный археограф