Подарок оренбургских архивистов

  Объединенный государственный архив Челябинской области давно и плодотворно сотрудничает с Государственным архивом Оренбургской области. Оренбургский архив богат документами по истории Южного Урала, так как наш край на протяжении почти двух столетий входил в состав Оренбургской губернии, и потому в губернском центре концентрировалась информация по всем территориям, входящим в регион. В 2019 году между архивами подписано соглашение о сотрудничестве, что стало прочной основой для сотрудничества. В этом году по просьбе Государственного комитета по делам архивов Челябинской области оренбургские архивисты отсканировали и передали челябинским коллегам комплекс документов, отражающий разнообразные страницы истории Челябинска, Троицка и Верхнеуральска начала XX века. Теперь этот комплекс будет доступен исследователям в читальном зале № 1 архива.

Благодарим Государственный архив Оренбургской области за предоставленные архивные документы и надеемся на продолжение сотрудничества!

Оригинальные документы, чьи электронные копии были предоставлены в Челябинск оренбургскими архивистами, хранятся в фонде 15 «Оренбургское губернское по городским и земским делам присутствие» Государственного архива Оренбургской области.

Основная их масса представляет собой выписки из журналов заседаний Верхнеуральской, Троицкой и Челябинской городской думы, за некоторым исключением охватывающих довольно сложный для России период 1912—1916 гг. Отметим, что не все эти документы сохранились в архива Челябинской области, а потому подарок оренбургских коллег станет ценным приобретением для наших краеведов. А для тех, кто занимается дореволюционным периодом истории нашего края любая новая подробность, мелочь может иметь большое значение.

Значительная доля документов Верхнеуральской городской думы посвящена проблемам образовательной системы. Город явно страдал от  нехватки мест для всех желающих получить среднее образование. Приходилось, например, просить дополнительные средства на строительство новых помещений для реального училища[1], обсуждался вопрос о выделении средств женской гимназии для дополнительной аренды помещений[2]. Обсуждался и вопрос об открытии нового приходского училища[3]. Как правило, почти все эти инициативы упирались в явную нехватку денег. Ярким примером того может служить случай с инициативой настоятеля Вехнеуральского собора отца М. Д. Громогласова по открытию в городе частной мужской прогимназии. Священник брал на себя все организационные заботы, обеспечивал новое заведение необходимыми помещениями и мебелью, согласился сам найти необходимый персонал для него, но и город должен был также принят на себя часть финансовых обязательств (требовалось заплатить 1 500 руб. в год). Дума определила вопрос «о субсидии о. Громогласову из средств города […] оставить открытым до окончания войны»[4]. Решения датировано 21 августа 1914 г., Россия вступила в Первую мировую войну за три недели до этой даты, а выйдет она из нее в марте 1918 г., окончательно истерзанной как боевыми действиями, так и произошедшими за год до того политическими потрясениями, когда ни о каких новых учебных заведениях речи идти уже не могло. К счастью, часть необходимых средств была найдена губернским и уездным земством, город тоже нашел возможным вложить ставшую из-за этой помощи со стороны меньшей сумму и прогимназия открылась 19 августа 1915 г.[5]

Довольно яркое отражение получил процесс модернизации  повседневной, бытовой жизни населения в определениях Верхнеуральской думы, касающихся работы пожарной команды. Так, 12 февраля 1914 г. она, «имея в виду, что в настоящее время в г. Верхнеуральске у многих обывателей, а также почти во всех торговых общественных и казенных учреждениях» есть телефоны, распорядилась «поставить телефон в караульной помещении»[6] местной пожарной команды, которая, таким образом, получила возможность более оперативно реагировать на происшествия. Чуть позднее, 19 июня 1914 г., Верхнеуральское пожарное общество получило еще более ценный подарок: им «на покупку пожарной машины с бензиновым двигателем» было выделено 800 руб.[7]

Модернизация охватила и повседневные представления общества о морали. Происходило переосмысление границ допустимого, и процесс этот неизбежно был болезненным, особенно для тех, кто не стремился отказаться от усвоенных когда-то норм и правил. Это столкновение, например, отразилось в инициативе Троицкой городской думы 1916 г. «о воспрещении фабрикам, вырабатывающим кинематографические ленты, выпускать картины преступного и порнографического содержания и об установлении за картинами строгой цензуры»[8]. Заметим, что в самом документе не говорится о том, что следует считать «порнографией» и «преступным содержанием», и современный читатель должен понимать, что под этим вполне могут скрываться вещи, более чем обыденные для нас (например, сцены поцелуев или критика в адрес власти). Однако министерство внутренних дел России эту инициативу не поддержало, указав, что существующее законодательство отменяет предварительную (то есть на стадии съемки) цензуру для кинематографа, предложив думе строже следить за демонстрацией самих картин.

Определения Челябинской городской думы многое говорят о мемориальной политике властей начала XX в. так. В 1912 г. комиссия по празднованию столетнего юбилея Отечественной войны предлагала следующим образом организовать праздник: провести на Южной площади (ныне пл. Революции) торжественное шествие, приобрести на средства города бюст императора Александра I, разместив его в здании Александровского первого мужского училища, бесплатно раздать учащимся в мужском училище брошюры с соответствующими разъяснениями к празднику, устроить торжественную иллюминацию и обязать жителей украсить свои дома государственными флагами[9].

Однако более насущным для Челябинска стал вопрос о строительстве железной дороги. Несмотря на то, что через него прошла Транссибирская железная дорога, что дало толчок его стремительном развитию, эффект от ее существования со временем стал затухать. Вот что в своем ходатайстве к императору Николаю II в октябре 1912 г. писал городской голова В. А. Семеин: «… когда находившееся все время здесь управление постройки Сибирской железной дороги прекратило свои функции и закрылось, и когда переведено было в Томск также находившееся здесь управление эксплуатации, жизнь Челябинска как бы замерла. Только благодаря бывшей сосредоточенности здесь хлебной промышленности развитие Челябинска окончательно не прекратилось»[10]. Далее следовало весьма эмоциональное описание, из которого следовало, что Челябинск находится на пороге неминуемого экономического краха. Голова явно сгущал каски. Выход из создавшегося положения он видел в том, чтобы соединить железной дорогой Челябинск и Троицк. Однако по существующему плану строительства Троицк должен был соединиться со ст. Полетаево, располагавшейся в 18 верстах (19,2 км) от города, а затем ветка должна была пойти в обход Челябинска до ст. Есаульской Пермской железной дороги. Соединение же Троицка и Челябинска, убеждал В. А. Семеин, может дать гигантский толчок для развития местной хлебной промышленности и выведет город из намечающегося кризиса. Прошение осталось без ответа.

Через год, в октябре 1913 г., дума обратилась к оренбургскому губернатор с просьбой ходатайствовать о допущении представителя от Челябинска на совещание Управления железных дорог, где обсуждался вопрос о дальнейшем строительстве ветки от ст. Полетаево до ст. Есаульской. Челябинцы хотели убедить провести дорогу через них, таким образом добившись осуществления своей затеи о прямой связи с Троицком[11]. Увы, усилия Челябинской городской думы ожидаемого эффекта не дали — но и последствия от неудачи оказались не столь ужасны, как их описывала городская администрация.

Помимо определений городских дум оренбургскими коллегами передали в наше распоряжение и материалы военно-промышленных комитетов. Среди них есть довольно любопытные делопроизводственным документы, освещающие быт жителей Челябинска в военное время. Так, например, в сентябре 1915 г. Зауральским военно-промышленный комитете в Челябинске сообщал оренбургскому губернатору, что в военном производстве уже задействованы помимо взрослых и учащиеся города, которые изготавливают детали трехдюймовых шрапнелей (топорища, деревянные болты) и респираторов, ножницы для резки проволочных ограждений и другое военное снаряжение.

Можно было бы привести еще немало любопытных фактом и деталей, зафиксированных в переданных нам документах, но, полагаем, следует ограничиться и дать краеведам возможность самим ознакомиться с их содержанием, открыв для себя много нового о дореволюционном прошлом Южного Урала.

 

М. А. Базанов, канд. ист. наук,

главный археограф ОГАЧО