Из Кулацкого поселка – в орденоносцы

30 января 2020 исполняется 90 лет постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации», обернувшегося для сотен тысяч крестьян Советской страны, кормивших республику, добывавших для нее главный продукт – хлеб, огромным бедствием, а для самой страны – одним из наиболее драматических событий довоенного времени.

* * *

Есть в Копейске поселок Кулацкий. Название не официальное, но давно закрепленное в народной речи и памяти. По документам это поселение называется спецпоселок. С 1930 года он обживался раскулаченными, высланными сюда по 2-й категории согласно постановлению Политбюро ЦК ВКП(б) от 30 января 1930 года «О мероприятиях по ликвидации кулацких хозяйств в районах сплошной коллективизации». Среди таких кулаков-спецпереселенцев оказалась и семья Михаила Сергеевича и Ольги Васильевны Ошариных. С их дочерью, Ниной Михайловной Мишуниной, я встретилась специально, чтобы услышать историю этого самого Кулацкого поселка и ее семьи.

— Наша семья родом из Горьковской области Богородского района села Наговицино, – рассказывает Нина Михайловна. – Мой дед был искусным рубщиком скота, его все нанимали разделывать туши. А расплачивались мясом. Дед содержал при доме небольшую лавку, где и торговал этим мясом. За эту торговлю его сначала лишили избирательных прав, потом и раскулачили. А к осени 1930 года всю семью выслали из села. Все отняли, приказали собраться в 24 часа, погрузили в телячьи вагоны и отправили в неизвестном направлении без еды, без одежды и обуви, даже воду давали в вагоны редко. Моему папе тогда шел 22-й год, а маме было всего 17 лет. Судьбу деда я не знаю, а бабушка была с ними. Высадили их на станции Сергиево-Уфалейская под проливным осенним дождем. Кругом лес. Дали лопаты, топоры, велели рубить деревья, рыть землянки, где им и предстояло жить. Вырыли ямы, наломали веток берез, настелили на дно землянок, такими же ветками покрыли эти ямы сверху. Так и жили до самых холодов. На работу мужчин определили в шахты № 201 и 204 Южно-Копейского шахтоуправления, мой отец стал забойщиком.

Копейские угольные шахты… Место ссылки раскулаченных. Действительно, очень много сосланных на Урал крестьян были направлены в горно-рудную промышленность на самые тяжелые работы, где в начале 1930-х годов ощущался недостаток в рабочей силе, который советская власть старалась покрыть за счет трудового спецпоселения ГУЛАГа. К 1932 году в системе Уралугля насчитывалось 47666 практически бесправных спецпереселенцев. На копейских шахтах на 1 января 1932 года на работах было занято: 5114 мужчин, 1221 женщин и 407 подростков. На 1 января 1933 года: мужчин – 4381, женщин – 1998, подростков – 415 [1]. Поселок вместе с шахтами был обнесен забором с колючей проволокой, откуда не было выхода во внешний мир. Причем охрана спецпереселенцев содержалась за счет отчислений из их заработка [2].

Из воспоминаний Нины Михайловны Мишуниной: «В нашем поселке в основном жили и работали раскулаченные из Горьковской и Астраханской областей. Кроме наших землянок и бараков, там был одноэтажный дом на два подъезда, в одном из входов – комендатура, где наши родители должны были отмечаться. Комендант – Яков, не помню фамилию, маленький шустрый человечек в галифе и с кобурой. Бараки были буквально забиты людьми, поначалу в каждой комнате без всяких перегородок жило по 2-3 семьи, в каждой семье много детей. В поселке была водокачка, но воду давали по часам, она бежала тоненькой ниточкой, поэтому к водокачке всегда стояла огромная очередь: женщины, дети, старики. Можно было часами ждать, когда нальется чистая вода в бидон. Чтобы запастись водой, обитатели поселка вынуждены были собирать дождевую воду, а зимой таяли снег. Бани в поселке не было. Шахтеры приходили из забоя в грязных тужурках, пропитанных потом и угольной пылью, снимали их тут же, в комнате, мылись в тазу, если позволяло количество припасенной воды, ложились спать. А на следующую смену надевали эту же грязную спецовку и вновь шли на шахту. Нательную рубашку из-за грязи и пота «съедало» за неделю».

Архивные документы полностью подтверждают слова старожила Кулацкого поселка. Они полны вопиющих примеров, свидетельствующих о нечеловеческих условиях, в которых приходилось жить копейским шахтерам из раскулаченных. Особенно тяжело было в первые годы ссылки. Норма снабжения в 1931 году из расчета выдачи на месяц составила: муки – 9 кг, крупы – 9 кг, рыбы – 1.5 кг, сахара – 0.9 кг; а с января 1933 г., по распоряжению Союзнаркомснаба, норма снабжения была снижена: муки – 5 кг, крупы – 0.5 кг, рыбы – 0.8 кг, сахара – 0.4 кг. Напряженную обстановку в поселках добавляла бытовая неустроенность. Так, особо критическое положение с водой сложилось в поселке Злоказово, где вместе со спецконтингентом жили и свободные люди. Всего в поселке было 3486 человек. Воду подвозили в бочке с Северного поселка по железной дороге 1 раз в сутки баком емкостью 600 ведер, что никак не удовлетворяло потребность населения. Имеющаяся водокачка едва обслуживала только баню, из-за недостатка воды рабочим приходилось пользоваться водой из грязных вонючих болот, что вело к опасности различных эпидемий [3].

70-80 % землянок и бараков в спецпоселках требовали капитального ремонта, некоторые вообще не подлежали ремонту. Школа, приспособленная в земляном бараке, была темной и сырой, разваливалась и в результате была закрыта, так что поселковые ребятишки своей школы лишились [4]. Не выполнялись и другие пункты договора между ОГПУ и шахтоуправлением: столовая-кухня не оборудована, продуктовые карточки выдавались не на всех членов семьи, детских яслей и садов практически не было, зарплата задерживалась по несколько месяцев и т.п. Бытовая неустроенность вела к побегам с места ссылки, чего опасалось руководство ГУЛАГа, ведь это лишало шахты подневольной рабочей силы.

Управление ГУЛАГа, к которому относились спецпоселки, вынуждено было разослать особые указания всем предприятиям, входящим в трест "Уралуголь":

«1.06.1933, секретно.

… Предлагается к неукоснительному исполнению следующее:

1. Общие бараки разделить на комнаты для каждой семьи.

2. Создать чистку и приведение в порядок всех помещений (оштукатурка, побелка и пр.).

3. Оздоровить поселки и отдельные участки, устроив улицы, планировку, уборные, помойные ямы, мусорные ящики и т.п.

4. Улучшить бытовые условия путем постройки и отделки бань, вошебоек, прачечных, столовых и проч.

5. Расселить живущих с таким расчетом, чтобы норма на одного живущего была не менее 3 м. кВ.»[5].

На самом деле даже при постройке новых бараков норма жилплощади на человека вплоть до 1940-х годов не превышала 1,8 кв.м, а то и меньше.

Зато руководство ГУЛАГа и Уральской области «заботилось» о том, чтобы в поселке было поменьше иждивенцев, «дармоедов», которых надо было содержать за государственный счет. Поэтому к работе требовалось привлекать малотрудоспособное население: подростков, женщин, стариков. Документы об этом циничны:

«Февраль 1933 г. Секретно. Только начальнику оперсектора Копейского. Наличие в поселках нетрудоспособной и малотрудоспособной рабочей силы (2-3 членов семьи) является тяжелым бременем не только для хозпредприятий, обязанных их хозяйственным устройством наравне с полноценной рабочей силой. Этот же контингент спецпереселенцев является в буквальном смысле даровым нахлебником государства, вынужденного кормить иждивенцев, несмотря на незанятость их работой. Для изжития этого крупного недостатка, имеющего большое хозяйственно-политическое значение, ПРЕДЛАГАЮ:

…Организовать специальные бригады из нескольких спецпереселенческих семей, построив в них работу таким образом, чтобы часть работ в общем процессе производства выполнялась стариками и подростками (складывание сучьев в кучи, складывание виц и клиньев и т.п.). Необходимо добиться такого положения вещей, при котором бы к 1.01.1933 г. иждивенцами остались лишь дети спецпереселенцев, а вся остальная малотрудоспособная рабочая сила была бы занята на производстве, перестав таким образом быть даровыми нахлебниками государства.

О принятых мерах информируйте»[6].

Из малотрудоспособных – инвалидов, женщин, стариков и подростков – при тресте «Челябуголь» были созданы шесть сельхозартелей, которые обеспечивали спецпереселенцев продуктами питания: «Новый быт», «Свободный труд», «Новый путь», «Вперед», «Новая жизнь» и «Вторая пятилетка».

Нина Михайловна Мишунина рассказывает: «Несмотря на все трудности подневольного труда и жития, спецпереселенцы старались работать в полную силу, выкладывались, как привыкли в своей жизни. Наши родители не упали духом, а иначе и нельзя было. За свой ударный труд в 1939 году отец получил «квартиру» в так называемом «почетном» бараке, куда вселились передовики производства. Этот барак отличался от общего, имевшего 30 комнат и коридорную систему, тем, что в нем было всего 14 квартир, причем у каждой был свой вход с улицы. В квартире была маленькая комнатка в 10 метров и кухня с печкой. Нас жило восемь человек: пятеро детей, мама, бабушка и папа. Во дворе барака – уборная на два отделения, к которой утром выстраивалась очередь, стайки для скота, за бараком – огороды. Скот и огороды выручали в тяжелое голодное время. Во дворе были устроены детские качели. Начальная школа – рядом, тоже в бараке. Мы, дети раскулаченных, старались хорошо учиться, так же, как хорошо работали наши родители».

Во время Великой Отечественной войны шахтеры из Кулацкого поселка трудились в шахте по 12 часов без выходных и отпусков, наравне со всей страной, приближая Победу над врагом. Михаил Сергеевич Ошарин окончил курсы горных мастеров, его назначили десятником, а затем и горным мастером участка. Его не раз поощряли за высокие показатели в труде. После войны шахтера наградили орденом Красного Знамени, а в 1950 году Михаил Сергеевич получил самую высокую награду страны – орден Ленина. Надо сказать, что в том «почетном» бараке на 14 семей приходилось четыре орденоносца Ленина и два почетных шахтера, не говоря уже о других награжденных орденами достоинством пониже и медалями.

Впоследствии в поселке появились и детские ясли, и садики, и школа, коммунальные удобства. Однако «почетный» барак дожил до 2006 года, из его стен ушли в мир иной родители Нины Михайловны Мишуниной, отец – умер в 1967 году от профессионального шахтерского заболевания – силикоза легких.

Родные Нины Михайловны никогда не рассказывали, как жили до приезда в Копейск, оберегая детей от трагической истории. Лишь однажды мама сказала: «Вырастите – узнаете». В начале 1950-х годов, когда раскулаченным разрешили жить и работать свободно и выезжать за пределы поселка, семья Ошариных решила поехать на свою малую родину, в село Наговицино.

— В доме деда размещалась контора по приему молока, – вспоминает моя собеседница. – Из двери вышла деревенская женщина в ветхой фуфайке, неприглядного вида. Это была мамина подруга детства. А мы-то все-таки жили в городе, рядом – Челябинск; мама одевалась по-городскому и выглядела не в пример своей подруге хорошо, вообще была модницей. Да и муж – орденоносец. Это, конечно, грело. Побывав в родной деревне, мама сказала: я совершенно не жалею, что судьба так распорядилась нашей жизнью. И повторила это несколько раз: я не жалею!».

Нина Мишунина, как и большинство детей бывших кулаков из Кулацкого поселка, вышла в люди, выучилась, стала гидрогеологом, занималась разведкой самого необходимого для человечества ресурса – воды. Всю свою жизнь прожила под девизом, который завещал ей отец: «Ценность человека определяется умением жить в коллективе, умением работать и готовностью к работе». В свои 80 лет Н. М. Мишунина активная общественница, возглавляет организацию защиты прав реабилитированных граждан Тракторозаводского района Челябинска. То, что в ее родном Копейске 30 октября 2018 году, в День памяти жертв политических репрессий, установлен памятник жертвам репрессий, есть и ее немалая заслуга.

* * *

Такие же ссыльные раскулаченные крестьяне трудились на многих стройках первой пятилетки Челябинской области: Магнитострой, Тракторострой, ЧГРЭС, ЧЭМКа, Сатка и др. К примеру, на строительстве Челябинского тракторного завода за декабрь 1933 года было выявлено 286 человек – бывших кулаков. Сотрудники спецотдела ЧТЗ постоянно составляли списки неблагонадежных, в число которых входили раскулаченные. В документах фонда Тракторостроя есть списки «врагов» с подробностями, кто, откуда родом, чем занимались родители и т.д.[7] Сохранился список кулаков Полтавского района Челябинского округа, высланных на Тракторострой. В списке 37 человек в возрасте от 18 до 57 лет. Все они трудились на строительстве ЧТЗ [8].

В документах фонда «Челябинский лакокрасочный завод» за 1941 год тоже есть немало страниц, где упоминаются кулаки, работавшие на строительстве предприятия [9].

Урал стал не только местом ссылки раскулаченных крестьян из других регионов, но и сами уральские крестьяне подверглись репрессиям в форме раскулачивания. Уралобком ВКП(б) от 5 февраля 1930 года (протокол № 5, п. 1) установил по районам количество кулацких хозяйств, подлежащих выселению за пределы Челябинского округа на север Уральской области. Всего были представлены документы на 3100 семей. На заседании особой тройки при окружном исполкоме с 16 по 21 февраля утверждено выселение 2330 семей. Были разработаны порайонные разнарядки и график выхода колонн к железнодорожным станциям: Бишкильский район – 206 семей – ст. Полетаево, 19 февраля; Бродокалмакский район – 185 семей – ст. Каясан, 26 февраля; Еманжелинский район – 223 семьи – ст. Еманжелинская, 21 февраля; Мишкинский район – 211 семей – ст. Мишкино; Челябинский район – 284 семьи – ст. Полетаево и т.п.[10]Всего по первоначальному списку планировалось выселить:

Усть-Уйский район - 260 хозяйств;

Челябинский район - 300 хозяйств;

Еманжелинский район - 225 хозяйств;

Бишкильский район - 210 хозяйств;

Щучанский район - 230 хозяйств;

Мишкинский район - 200 хозяйств;

Шумихинский район - 200 хозяйств;

Бродокалмакский район - 175 хозяйств;

Чудиновский район - 250 хозяйств;

Ялано-Катайский район - 200 хозяйств. И это далеко не полный список. Он пополнялся вплоть до середины 1930-х годов.

По спискам выходило, что в каждой высылаемой семье от 7 до 10 человек вместе с детьми и стариками. К примеру, в одной из деревень Ялано-Катайского района раскулачиванию с конфискацией имущества подверглись: Ахметшин Мухамед, 63 года, и семь членов семьи: жена – 61 год, сын – 35 лет, две снохи – по 35 лет, трое детей, младшему – 3 года; Ибрагимов Гиниятулла, 45 лет, и восемь членов семьи, самому младшему – 6 месяцев; Бухаров Саит, 55 лет, и 10 членов семьи: дети и внуки [11].

Страшной волной прокатилась по Южному Уралу трагедия раскулачивания и выселения. Со столбовой дороги колхозного движения убрали весь «антисоветский» элемент и получили практически дармовую и бесправную рабочую силу в лесной, горно-рудной, строительной отраслях. Лишь спустя более чем 60 лет законом «О реабилитации жертв политических репрессий» от октября 1991 года граждане и лица, подвергнувшиеся раскулачиванию («репрессиям»), были официально признаны Верховным Советом репрессированными и имеющими право на реабилитацию.

Елена Рохацевич

Фото автора и предоставлены Н. М. Мишуниной

[1] ОГАЧО. Ф. 962. Оп. 6. Д. 6. Л. 220.

[2] ОГАЧО. Ф. 962. Оп. 6. Д. 6. Л. 15.

[3] ОГАЧО. Ф. Р-962. Оп. 6. Д. 6. Л. 80.

[4] ОГАЧО. Ф. 962. Оп. 6. Д. 6. Л. 102.

[5] ОГАЧО. Ф. Р-962. Оп. 6. Д. 6. Л. 74.

[6] ОГАЧО. Ф. Р-962. Оп. 6. Д. 6. Л. 12-13.

[7] ОГАЧО. Ф. Р-379. Оп. 12. Д. 87. Л.585-597.

[8] ОГАЧО. Ф. Р-379. Оп. 12. Д. 55. Л. 142.

[9] ОГАЧО. Ф. Р-1359. Оп. 1. Д. 17. Л. 24-25.

[10] ОГАЧО. Ф. П-75. Оп. 1. Д. 641. Л. 30.