Замок в лесу. Самая подлинная история Французской горки

 

Первое, что необходимо исследователю-краеведу — это научиться слушать голоса природы и истории, чтобы раздвинуть границы бытия вглубь, вширь и ввысь — в прошлое, настоящее и будущее. Этим делом мы сейчас и занимаемся: пытаемся отыскать в уральской тайге свидетельства человеческой цивилизации. Надо отметить, что вообще свидетельств таких в наших лесах для пытливых людей много: то углежогную печь отыщешь, то огромные каменные жернова,  то старинную драгу для промывки золотишка на лесном ручье обнаружишь. Все это я видела во время своих экспедиций по нашему чудесному краю. В этот раз, а это было в 2002 году, стояла задача найти завод в лесу под Миассом, который в народе называют Французская горка, и «раскопать» его подлинную историю. Сначала познакомлю с участниками тогдашней нашей экспедиции. Семен Баранов, по профессии инженер, а по зову души — краевед, к тому же спелеолог, стоявший у истоков уральской спелеологии, воспитавший не одно поколение исследователей пещер, член Российского географического общества. Семен Михайлович считает, что Урал – это неизведанная до конца загадка, которую он постоянно и с удовольствием разгадывает.

Юрий Базилевский — ученик С. М. Баранова в третьем поколении. Он пошел дальше своего учителя: открывает и изучает не просто  пещеры, а полости земли, заполненные водой, подземные реки и озера. Он известный в стране и мире дайвер, у которого уже есть свои ученики и своя школа спелеологов-дайверов. Для Юрия собраться в  двухнедельную экспедицию проще, чем сходить в театр. Вот как он увлечен дайвингом! Считает, что наша земля еще недостаточно изучена, что уж говорить про то, что находится под землей.

Наш видеооператор и фотограф Александр Бекетов. Его задача зафиксировать все, что нам удастся обнаружить в тайге.

Мы в лесу в 30 километрах от Миасса, недалеко от деревни Наилы, где и находится Французская горка. Поблизости все названия  явно башкирские или русские, а это – надо же – Французская горка. Откуда, почему? Из местных жителей никто не знает историю этого топонима. Правда, передают легенду: в конце 19—начале 20 веков были-де здесь французы, добывали какую-то руду или золото. Старики-то знали, а нам спросить уже не у кого.

Несколько километров пути по таежному бездорожью — и мы у цели. Меж деревьев просматриваются серые каменные стены-руины, будто замок лесного царя среди зелени, цветов, жемчужных струй небольшого водоемчика. И уже кажется, что сам лесной царь машет нам рукой из узкой прорези окна и сулит золото, перлы и радость. Но вспоминая одноименное стихотворение Гете, что-то становится жутковато от картины довольно внушительного, хоть и полуразрушенного строения.

Семен Баранов отмечает: стены хорошо сложены из камня вперемешку с кирпичом, бревнами, металлическими рельсами и трубами, видно, что строили из подручных материалов. Скрепляли камни известковым раствором — это довольно старый способ кладки, но вижу и цементный раствор — более поздние наслоения. Постройка начала 20 столетия, — определил Семен Михайлович. — Чтобы дом стоял крепко и долго, обычно под все четыре стены или под все углы закладывали по серебряной монете. Возможно, и здесь не поскупились на серебро, раз стенам уже более ста лет.

С риском для жизни начинаем исследовать местность и остатки строений. Недалеко от руин обнаруживаем заброшенную шахту — есть работа для спелеолога. Семен Михайлович развертывает в шахту веревочную лестницу, сам обвязывается веревками и начинает спуск, комментируя все, что попадает в луч его фонаря: деревянный сруб, скорее всего из лиственничных плах, в отдельных местах видны выдавливания горных пород. Вдоль стены идет загнутая труба. Дно сухое. На дне асбестовые волокна. Глубина шахты 15-18 метров.

— Под землей интересно, но когда выходишь на поверхность, испытываешь чувство эйфории, — делится впечатлениями Баранов. — Судя по тому, что на дне обнаружены асбестовые волокна, в этом месте добывали хризотил-асбест, или горный лен, горную кудель.

В подтверждение нашей версии на вершине небольшой горы мы обнаружили отработанную породу с вкраплениями этого минерала.

Чтобы асбестовое предприятие эффективно функционировало, необходимо было оборудование для добычи породы, механизмы для ее доставки из карьера на фабрику, дробилки, место сортировки, цех обогащения и т.д. Теперь стало понятно, почему в тайге, прямо на месте добычи минерала, возведена фабрика. Это много дешевле, чем куда-то вывозить породу.  Предприниматели решили минимизировать расходы на предприятие. Кроме того, требовалось обезопасить производство мощными стенами, т.к. наверняка велись взрывные работы. Вокруг каменного карьера мы обнаружили следы от узкой железнодорожной колеи, вероятно, по ней ходили вагонетки, доставлявшие руду на завод. Остатки каменной лестницы вели к еще одному строению, от которого тоже остались лишь стены. Скорее всего работники фабрики жили здесь же в каком-нибудь бараке, т.к. ближайший населенный пункт находился далеко от этого места.

Лесная тропка привела нас к небольшому карьеру, наполненному водой. Надо исследовать и его: вдруг на дне окажутся какие-нибудь артефакты. Наступила очередь нашего дайвера Юрия Базилевского. Натянув водолазный костюм и прихватив видеокамеру в водонепроницаемом чехле, Юрий со словами: «Всем, кто видел здесь паровоз, посвящаю это погружение», — булькнулся в пруд. Мы ждали его несколько минут – наконец, появилась Юрина голова в маске для дайвинга: «Ни одного неопознанного объекта не обнаружено. Дежурство сдал!». Посмотрев позже видео, снятое Юрием, увидели на дне водоема немного зеленых водорослей, несколько маленьких рыбок и те же камни, что и на поверхности. Обычно подобные карьеры служили для охлаждения процесса обогащения руды.

Исходив все вокруг, мы восхитились красотой этого места, монументальностью заводских стен, самоотверженностью людей, отважившихся в глухой уральской тайге, где на много километров вокруг только лес да зверье, заниматься промыслом минерала. Смелые, сильные люди! Перспективные деяния. Асбест в начале 20 века стал очень востребованным в мире. В переводе с греческого слово означает неразрушимый. Он обладает жаропрочными свойствами,  стоек к щелочным средам, нужен был во многих отраслях промышленности, даже использовался при изготовлении театральных занавесей. Спрос на него был очень высокий, особенно за рубежом.

Дальнейшие мои исследования так называемой Французской горки заняли несколько лет. Поначалу я и сама считала, что в легенде о французах, взявших концессию на разработку асбеста, а на самом деле тайно занимавшихся добычей золота, есть немало правды. Действительно, иностранный капитал проникал на российский рынок, инвестировал в промышленность, и это было выгодно стране. На Урале, помимо казенных заводов, которые доминировали, были и частные производства, принадлежавшие российским предпринимателям, были и иностранные акционерные компании, владевшие предприятиями, золотыми приисками. Так, к 1914 году доля иностранного капитала в них составляла 45%. К примеру, Кочкарские золотые прииски были отданы французскому анонимному обществу с ограниченной ответственностью, тесно связанному с парижским филиалом банкирского дома Гинсбургов. Вполне можно предположить, что и этот заводик был сдан в иностранную концессию. Тем более, что по мягкости российского закона особых затруднений при выдаче концессий не предвиделось. Разрешение могли дать губернские власти или городское управление. Иногда за взятки.

Асбест по тем временам стоил дешево. С промышленников брали за производство асбеста от 0,5 до 25 копеек с пуда. Пуд готового асбеста стоил 2 рубля. Столько же стоил всего лишь один золотник золота, а в пуде было 3840 золотников. Значит, пуд золота стоил 7680 рублей. Чувствуете разницу: пуд асбеста и пуд золота? Конечно, соблазн тайно мыть золото был велик. Есть данные, что англичане, добывавшие золото в Карабашской долине, вывозили к себе на родину, кроме официально заявленного драгоценного металла, еще и золотишко под видом медного лома. Миасская же долина была самой богатой по запасам золота. В общем, предположения и аналогии возникали сами собой.

И ВОТ НАСТОЯЩАЯ ИСТОРИЯ ФРАНЦУЗСКОЙ ГОРКИ

В Объединенном государственном архиве Челябинской области есть небольшой фонд под названием «Акционерное общество асбестовых заводов ”Изолятор”», поступивший в архив в 1956 году из архива Свердловской области и состоящий из трех дел, в которые заглядывали до меня лишь два человека: один – в 1961 году, другой – в 1986. Одно из дел – «Книга для записи маркшейдерских работ за 1907 год» вообще не заполнена[1]. В «Инспекторской книге на записку указаний и замечаний лиц, имеющих надзор за частною горною промышленностью»[2] с 4 мая 1908 по 24 сентября 1909 гг. сделано всего несколько записей окружным инженером Миасского горного округа и его помощником. В третью книгу вносились акты о несчастных случаях с рабочими[3]. Книги выданы управлению акционерного общества асбестовых заводов «Излятор», находившегося в Златоустовской казенной даче, близ горы Таловой и Брагинского лога, 17 марта 1907 года. С этого времени и можно начать отсчет работ на асбестовом руднике «Холмистый». А до этого… Документы об организации акционерного общества асбестовых заводов «Изолятор» нашлись в Российском Государственном историческом архиве, в Санкт-Петербурге.

В 1898 году ноября 13 дня в г. Риге лифляндские дворяне Бернгард Карлович фон Шуберт и Рейнгольд Эдуардович фон Клот обратились в Министерство финансов России и представили для утверждения проект устава акционерного общества  под наименованием «Акционерное общество асбестовых заводов «Изолятор». Общество утверждалось для приобретения или устройства и эксплуатации в г. Риге и других местностях империи заводов для выделки асбестовых и тому подобных изделий и для торговли таковыми изделиями, как записано в § 1 устава[4]. Удостоверялось, что фон Шуберт и фон Клот – люди богатые, под судом и следствием не состояли, ни в чем предосудительном замечены не были. Прошение подписал лифляндский губернатор генерал-майор Суровцев.

Как известно, Лифляндия со своим главным городом Ригой входила в состав Российской империи, а не Франции.

Акционерному обществу асбестовых заводов «Изолятор» предоставлялось право с соблюдением существующих законов, постановлений и прав частных лиц устраивать, приобретать в собственность и арендовать промышленные и торговые заведения, движимое и недвижимое имущество. Недвижимое имущество можно было приобретать в местностях, расположенных: а) вне портовых и других городских поселений в губерниях, поименованных в Именном Высочайшем Указе 14 марта 1887 г., б) вне городов и местечек в губерниях, лежащих в общей черте еврейской оседлости[5].

Основной капитал общества определялся в 500000 рублей и разделялся на 2000 (именных или на предъявителя) акций, по 250 рублей каждая, подлежащих оплате раздробительно, а именно: 100 руб. на акцию вносится не позже шести месяцев со дня распубликования устава, а остальные 150 руб. на акцию – не позже двух лет со дня открытия обществом своих действий. Управление делами общества осуществляло правление, состоящее из трех директоров и находящееся в Риге. Членами правления общества стали: Бернгард Карлович фон Шуберт (председатель), Георгий Вильгельмович Керковиус, Эдуард Гоэлевич Бреннер; остальные акционеры общества: Астаф Георгиевич фон Транзе, граф Вильгельм Фридрихович Стенбок-Фермор, Николай Августович фон Пондер, барон Вольдемар Петрович фон Майдель, Рейнгольд Эдуардович фон Клот, граф Август Георгиевич Меллин, Гергард Густовович фон Самсон, Петр Эрнестович фон Гетте, Фридрих Августович фон Левис оф Менар, Генрих Вильгельмович Моэс, барон Рихард фон Розен, барон Альфред Бернардович фон Вольф, барон Рейнгальд Вильгельмович фон Сталь, Фридрих Августович фон Левис, Каролина Отоновна фон Гельмерсен, Маргарита Фридриховна фон Шуберт, Павел Мейер, Петр Августович фон Пондер[6].

Хотя имена у акционеров немецкие или лифляндские, но все они были российскими подданными.

Министр финансов России Витте утвердил устав общества и разрешил его деятельность. В январе 1899 года асбестовое общество приобрело у предпринимателя Гейнриха Моэса, который вошел в число акционеров, асбестовый завод под фирмой «Г. Моэс и К^о», находящийся в Санкт-Петербурге, за 100000 руб. для расширения сего завода и для устройства второго завода в Москве или другой подходящей местности Российской империи[7]. Общество начало свою деятельность с 1900 года. Вскоре было приобретено Таловское асбестовое месторождение.  

Пока разрабатывался карьер и строилась фабрика, прошло несколько лет. В конце 1907 года «Изолятор» запустил производство. Площадь рудника занимала четыре небольших горки. Но добывали руду только на двух горках – северной и южной. На вершине северной горки расположен самый большой разрез в виде спирали с шестью оборотами. Другой разрез располагался в седловине между двух горок. Он имел всего три уступа и сейчас затоплен.

                Работы на руднике начинались в 5 утра; рабочие взрывами, а также молотом и киркой выламывали породу, нагружали ее в вагонетки, которые следовали по рельсам, расположенным вокруг горы по спирали. Вагонетки тянули лошади. К каждым двум вагонам прикреплялись по шесть человек. Трое из них отправлялись для сопровождения вагона, трое оставшихся продолжали готовить руду для погрузки. Почему на сопровождение вагонетки назначались три человека? Чтобы обеспечить безопасность людей и сохранность техники: один из них задерживал тормоза, а двое других на случай остановки вагона направляли его вновь на путь. На этой линии работали 18 человек. Всего на руднике и фабрике трудились 246 человек вахтовым методом. Подряды выдавал миасский обыватель Илья Федорович Рожков, служивший на руднике «Холмистый» штейгером. Управляющим рудника был выходец из Литовской губернии России Александр Вильгельмович Штраухман[8].

Работа на руднике была тяжелой, что приводило к несчастным случаям на производстве: то камень в голову прилетит или каменная пыль в глаза попадет, а то и вагонеткой или лошадью кого-то задавит. Крестьяне, не привыкшие к обращению с механизмами, не соблюдали технику безопасности. Однако все несчастные случаи подробно разбирались на уровне окружного инженера Миасского горного округа, составлялись акты, извещения о несчастном случае, делалось подробное описание процесса работы и причин получения травмы или увечья; врачом устанавливалась тяжесть увечья. Рабочему или его семье в случае смерти кормильца выдавалось пособие[9]. В особых случаях даже составлялся план участка, где произошел несчастный случай. Так, в результате  смерти рабочего Кузьмы Петровича Екимова в документах окружного инженера Миасского горного округа сохранился чертеж части асбестового карьера «Холмистый» акционерного общества «Изолятор»[10].

По данным статистического обзора Оренбургской губернии за 1908 год на руднике «Холмистый» получено 13847 пудов асбеста (примерно 4-я часть тонны)[11], в Верхнеуральском же уезде, где был небольшой Натальинский асбестовый рудник председателя акционерного общества «Изолятор» Бернгарда фон Шуберта и работало 15 человек, в 1909 году добыто 5150 пудов асбеста[12]. Встречающаяся в некоторых интернет-публикациях цифра 450-500 тонн асбеста, добытого на руднике, не соответствует действительности. Реально за два года не могло быть добыто и 500 пудов, не то, что тонн асбеста. Видно, что эти месторождения небогатые. Впоследствии это подтверждает геолог А. В. Меренков: в журнале «Минеральное сырье» за 1930 год опубликована его статья «О разведке Таловского месторождения». На руднике «Холмистый» асбест твердый, добывать его тяжело из-за разбросанности месторождения, да и длина асбестового волокна короткая. В то время и теми способами добычи и переработки перспектив у данного месторождения было мало. Рудник проработал всего два года и был закрыт.

Но само акционерное общество асбестовых заводов «Изолятор» продолжало работать. В Центральном историческом архиве Москвы в фонде «Российский взаимный страховой союз, правление в Москве»» есть документы по страхованию имуществ фабрик, заводов и торгово-промышленных предприятий, упоминается там и акционерное общество асбестовых заводов «Изолятор» (1915-1917)[13]. Какие у него еще были активы, пока не выяснено.

О добыче в этих местах золота… С уверенностью говорю: везде в Миасской долине. Но за добычей драгоценного металла строго следил окружной инженер Миасского горного округа со своим штатом помощников и добровольных осведомителей; любые, даже малейшие нарушения в этом деле: незаконные закопушки, шурфы - сразу становились ему известны. Потому что все участки были поделены по владельцам. Зайти на чужой участок было невозможно. Компания «Изолятор», державшая на руднике «Холмистый» лишь несколько руководителей работ, не в состоянии была тайно разрабатывать золото. Так что версия о таинственных французах-старателях не имеет под собой почвы.

Но руины асбестовой фабрики и многие другие таинственные объекты, скрытые в уральских лесах и горах, по-прежнему будут привлекать внимание пытливых туристов, историков, краеведов и побуждать к исследованию.

Елена Рохацевич

Фото Александра Бекетова