Владимир Павлович Бирюков и его архив: переписка с юрюзанским краеведом Леонидом Николаевичем Суриным

22 июля 2023 г. исполнилось 135 лет со дня рождения такой значимой для всего уральского региона в целом личности, как Владимир Павлович Бирюков. Краевед был известен не только собственными многочисленными работами, но и активной архивной деятельностью. С 1920-х гг. он целенаправленно собирал материалы, связанные с трудами местных уральских литераторов и краеведов. С 1917 по 1931 г. он был руководителем им же созданного научного хранилища в г. Шадринске, заведения, которое фактически было своего рода гибридом архива, музея и библиотеки, но под давлением властей был вынужден оставить этот пост. Однако идею дальнейшего собирания материалов по истории и культуре Уральского региона он не оставил и продолжил концентрировать документы у себя на дому.

Именно стремление найти и сосредоточить в одном месте материалы, важные для изучения местной истории, и свело его в итоге с краеведом из г. Юрюзани Леонидом Николаевичем Суриным. Личность чрезвычайно любопытная, он, увы, до сих пор остается в тени своих более успешных челябинских коллег. Во многом свою роль в этом сыграл тот банальный факт, что работы свои Л. Н. Сурин посвящал истории Катав-Ивановского района, почти никогда в своих изысканиях не выходя за его пределы. Как итог, его известность также не вышла за пределы этого небольшого локального сообщества. А зря: даже беглый взгляд на личный фонд этого человека говорит о том, насколько интересной и яркой фигурой он был. Высоко оценил его качества и В. П. Бирюков, с которым у Л. Н. Сурина завязалась довольно активная и даже откровенная переписка, содержащая немало деталей быта и повседневной жизни этих двух людей. Письма их сохранились в составе личного фонда Л. Н. Сурина в Объединенном государственном архиве Челябинской области, причем сохранились не только послания В. П. Бирюкова, но и некоторая часть корреспонденции самого Л. Н. Сурина (по всей видимости, в виде копий, отпусков, составленных и даже заверенных автором, частично машинописных, частично сделанных посредством копировальной бумаги)[1].

Знакомство двух этих людей, по-видимому, началось с небольшой бандероли, отправленной Л. Н. Суриным В. П. Бирюкову. Юрюзанский краевед послал коллеге в Шадринск свою книгу «Летним вечером». В ответном письме от 13 апреля 1961 г. В. П. Бирюков, помимо благодарностей, решил рассказать о новом своем начинании. Он вновь вернулся к идее создания научного хранилища материалов по истории уральской литературы. Что любопытно, в качестве инициаторов такого начинания В. П. Бирюков в письме назвал «челябинских писателей», которые в 1940-е гг., «зная, что я собираю материал для истории уральской литературы и мн[огое] др[угое], стали приглашать меня перебраться в Челябинск». В письме этого не упоминалось, но мы отметим, что в 1946—1956 гг. он преподавал курс русского фольклора и древней литературы в Челябинской педагогическом институте. Идея сильно задержалась с реализацией из-за отсутствия помещения. Однако, продолжал В. П. Бирюков, «в начале августа 1955 года вопрос этот был решен так: на ул. Сосновской должен быть выстроен особнячек с хранилищем и квартирой для меня». Об этой инициативе узнали в свою очередь курганские власти и предложили свой собственный проект. В итоге «[…] больше чем четыре года тянули курганцы, и только сейчас решили устроить такое хранилище в Шадринске, чтобы оно находилось в ведомстве Главного архивного управления СССР, но работало в содружестве с педагогическим институтом»[2]. При этом ему отводились сразу два здания: под собственную квартиру и служебные помещения – некий старый купеческий дом, а вот для материалов должны были выстроить отдельный объект площадью не менее 350—400 квадратных метров.

В связи с этим В. П. Бирюков пригласил своего юрюзанского коллегу принять участие в формировании нового научного хранилища и написал ему список документов, которые он хотел бы получить в свое распоряжение. В список, помимо прочего, вошли: краткая автобиография, биографические документы, дневники, мемуары, записные книжки и блокноты, черновики рукописей и уже изданные произведения, частная переписка, вырезки из газет и журналов, фотографии.

Интерес В. П. Бирюкова был вознагражден. Уже 1 мая того же года он благодарил Л. Н. Сурина за еще две полученные им бандероли и заверял: «Теперь Ваш личный фонд приближается к известной полноте, надо еще дополнять черновыми и последующими редакциями, чтобы показать лабораторию Вашего творчества»[3]. Последняя ремарка, как нам представляется, весьма важна для понимания того, как был им организован процесс сбора материалов. В. П. Бирюков выступал не просто пассивной стороной, принимающей подготовленные для него материалы, он четко понимал, что ему надо, оценивал присланное, причем оценивал как архивист, в совокупности, как часть единого фонда, хорошо представлял себе эвристический потенциал этих документов, мог посоветовать автору, чем дополнить уже высланное, постоянно держал с ним контакт. При этом В. П. Бирюков стремился к дальнейшему развитию своих навыков, и 24 мая того же года сообщил своему собеседнику, что уезжает в Москву, где намеревался пройти обучение в Главархиве СССР и ЦГАЛИ (ныне РГАЛИ). Стоит напомнить, что на тот момент краеведу исполнилось 72 года… Вслед за этим от Л. Н. Сурина последовал еще ряд бандеролей, причем корреспонденты достигли такого высокого уровня доверия друг к другу, что часть из присланных материалов содержала пометку «не подлежит оглашению»[4].

Поездка в Москву дала свои плоды, и не только тем, что краевед приобрел новые навыки и умения. В мае 1962 г. он сообщал своему собеседнику, что Главархив заинтересовался его начинанием, и даже послал в октябре 1961 г. своего представителя на выставку материалов В. П. Бирюкова, которая проходила в Челябинском дворце культуры железнодорожников, а уже в ноябре он составил у нотариуса завещание, согласно которому в случае его смерти все собранные им материалы должны быть преобразованы в особый уральский филиал архива ЦГАЛИ СССР[5]. В письме об этом напрямую не говорилось, но вполне понятно, что составить такое завещание здравомыслящий человек мог лишь после удачных переговоров с представителями союзного архивного ведомства. И вот, 1 января 1963 г. В. П. Бирюков сообщает: вопрос с архивом решен. По настоянию Главархива располагаться он будет в Свердловске, что уже подтверждено решением местного облисполкома. Под собранную краеведом коллекцию отведено отдельное помещение, а самому В. П. Бирюкову и его супруге должны весной дать новую квартиру.

Переезд, впрочем, несколько задержался. Если с хранилищем документов никаких проблем не возникло, то вот жилье, выделяемое ему, вызывало вопросы: «Давали то одну комнату […], то в третьем этаже, куда моей Ларисе Николаевне [жена В. П. Бирюкова — М.Б.] не залезти [так в документе — М.Б.], да и я все же с трудом стал бы забираться, то в таком районе города, где ежеминутно проносятся поезда и проходит автогрузовая трасса и много заводских труб»[6]. Впрочем, вопросы эти были, судя по всему, сравнительно быстро разрешены: процитированная выше жалоба прозвучала в письме от 19 июля 1963 г., а 8 августа того же года краевед уже сообщал, что планирует начать переезд во второй половине месяца и ходит по Шадринску в поисках упаковочного материала для своих документов[7].

Обживаться на новом месте, судя по всему, приходилось долго. 17 июля 1965 г. В. П. Бирюков сообщал, что работать приходится одному. Однако он же и уточнял, что начальство предлагало выделить ему помощников, но он сам не уверен, стоит ли ему их брать, так как продолжает исключительно разгружать доставленные ему материалы, а потому просто не может дать таковым четкие и ясные указания по работе. Однако, писал он, «эта работа близится к концу, и тогда помощники мне уж будут нужны»[8]. Свердловское же отделение Союза писателей подарило ему старый письменный стол, сделанный еще до войны. Как отмечал В. П. Бирюков, за ним успело посидеть до него немало известных литераторов, в том числе и находившиеся в городе во время эвакуации столичные «звезды».

В декабре 1965 г. Л. Н. Сурин в переписке поднял вопрос о рациональности сбора и хранения газетных вырезок по тем или иным темам. Приведя свой вариант классификации подобных вырезок, он интересовался, могут ли представлять такие материалы интерес для архива, или это можно рассматривать исключительно как справочный, вспомогательный материал для самого краеведа. В. П. Бирюков дал положительный ответ, отметив при этом: «Конечно, они, особенно если систематизированы и описаны, имеют очень большую ценность. В нашем архиве вообще вырезок много, в частности, их наполучено (в несколько раз) от редакции журнала “Уральский следопыт”, но сейчас нет ни рук, ни времени приводить вырезки в порядок, а в будущем, несомненно, придется проделать и это»[9].

Вскоре в работу коллекции В. П. Бирюкова вмешались личные обстоятельства. В 1966 г. его жену, Ларису Николаевну, разбил паралич. Отказала левая рука и левая нога. В. П. Бирюков был вынужден взять на себя, уже далеко не молодого человека, всю заботу о супруге. Два года он ухаживал за ней самостоятельно, но затем все же был вынужден поместить ее в дом ветеранов. Возраст, нервное напряжение начали давать о себе знать, и ранее выглядевший в своих письмах весьма бодрым человеком, В. П. Бирюков начал жаловаться на проблемы со здоровьем. Несмотря на все это, он продолжал уделять время своему детищу. 29 ноября 1968 г. краевед писал Л. Н. Сурину: «[…] каждый день часа два—три езжу на работу в архив литературы и искусства. […] Я считаю, что сдаваться еще не надо и не стоит, а сколько хватит сил, еще поработать и поработать в УралЦГАЛИ (так сокращенно [я] называю свой архив)»[10].

И В. П. Бирюков действительно работал до последнего. Последнее его письмо датировано 24 декабря 1970 г. В нем краевед просит Л. Н. Сурина о пополнении своей коллекции: «У вас, вероятно, накопилось много бумаг “служебного” и личного характера. Не представляю, как загружено Ваше время. Если бывают свободные часы, то хорошо бы скопировать хотя бы часть материалов»[11]. В том же самом письме В. П. Бирюков сетовал на то, что его общение с юрюзанским коллегой ограничивается лишь перепиской и получением от него новых материалов, в то время как он желал бы встретиться лично. Сложно сказать, осуществилось ли это его желание. Через полгода, в июне 1971 г. В. П. Бирюков умер…

Судьба архива, созданного В. П. Бирюковым, была непроста. Изначально его коллекция в Свердловске существовала на правах отдела при Государственном архиве Свердловской области, при этом, однако, пользуясь довольно большой степенью автономии. После смерти В. П. Бирюкова работа отдела существенно затормозилась, несмотря на то, что к тому моменту в отделе уже работало четыре человека. Дело в том, что В. П. Бирюков был главным каналом связи с писателями и краеведами на местах, никто из его сотрудников не обладал таким же количеством личных связей и авторитета, необходимого для сбора нового материала. А это, в свою очередь, фактически делало бессмысленным его существование. Кроме того, учреждение В. П. Бирюкова фактически не вписывалось в рамки советской (да и, заметим, современной) архивной системы. Так, например, архив носил межобластной характер, при этом не являясь федеральным учреждением. В. П. Бирюков в таких условиях был единственной гарантией его функционирования.

В 1977 г. отдел был ликвидирован. Но усилия краеведа не пошли прахом: на основе собранных им материалов был создан гигантский личный фонд В. П. Бирюкова, содержащий в себе свыше 3500 дел, доступный в настоящее время посетителям Государственного архива Свердловской области[12].

Канд. истор. наук, гл. археограф М. А. Базанов

Фотография В. П. Бирюкова взята на сайте «Ураловед»