Губкомольцы. Репортаж из прошлого

29 октября – очередная годовщина образования Всесоюзного Ленинского коммунистического союза молодежи. И хотя комсомола в его первоначальном виде в наши дни уже не существует, но историческое его значение не перечеркнуть. В Объединенном государственном архиве Челябинской области имеются фонды комсомольских организаций всех уровней, начиная с областной и заканчивая первичными. А в них – интересные документы, рассказывающие о деятельности южноуральской комсомолии. В архив после расформирования в 1990-е годы музея комсомольской славы «Орленок», существовавшего при Челябинском обкоме ВЛКСМ, тоже были переданы документы, среди них – воспоминания ветеранов комсомола, стоявших у его истоков. Читаешь эти воспоминания – и перед тобой во весь рост встает история молодежной организации. Такие воспоминания о первых комсомольцах нашего города оставил Александр Николаевич Аникеев, комсомолец с 1919 года, член КПСС с 1921 года, впоследствии член областного Совета ветеранов при обкоме ВЛКСМ, один из создателей музея комсомольской славы «Орленок».

В энциклопедии «Челябинск» можно прочитать об А.Н. Аникееве краткую информацию.  Аникеев Александр Николаевич [10(23).06.1903, с. Введенское ныне Курганской области — 19.05.1988, Челябинск], комсомольский руководитель, общественный деятель. Окончил Челябинскую совпартшколу (1922). В 1924—1927 – секретарь Челябинского окружкома РКСМ. Был делегатом VII съезда комсомола (1926). Создал в Челябинске первый комсомольский клуб с агитационным театром «Синяя блуза». По инициативе Аникеева организовывались первые молодежные субботники по посадке деревьев в сквере у главпочтамта и на Алом поле в Челябинске. Многие годы Аникеев был общественным корреспондентом молодежных газет, занимался литературным творчеством. Его рассказы «Маленькие большевики», «Тайна провода № 1799» и др. печатали областные газеты. С 1927 Аникеев на партийной работе в Челябинске. В 1937, будучи студентом 5-го курса ЧИМСХ, был репрессирован. В 1954 реабилитирован и восстановлен в партии. Участвовал в создании Челябинской областной и городской организаций ветеранов, был первым председателем совета ветеранов комсомола Челябинска (1963), делегатом I слета ветеранов Челябинской области (1966), инициатором создания областного музея комсомольской славы «Орленок». Награжден значком ЦК ВЛКСМ «За активную работу в комсомоле».

Читая эту справку, захотелось уточнить некоторые моменты биографии Александра Аникеева. Оказалось, что родился он в селе Емуртлинское ныне Тюменской области, был арестован 25 января 1937 года якобы за связь с троцкистской организацией, 7 июня 1937 года осужден Особым совещанием при УНКВД СССР по Челябинской области на 5 лет ИТЛ с отбыванием срока на Колыме. На самом деле срок наказания был увеличен до 10 лет, далее Аникеев был на поселении в районе Колымы под надзором органов МГБ, работал на прииске Горнопромышленного управления Дальстроя МВД СССР. Только в 1954 году после многочисленных жалоб и писем А.Н. Аникеева в ЦК ВКП(б) ему разрешили выехать в Челябинск. В 1956 году реабилитирован и восстановлен в партии[1]. Можно представить, что выпало на судьбу Александра Николаевича! Но он остался жизнерадостным, веселым человеком. И рассказы его о комсомольской юности полны задора, оптимизма, романтизма и даже юмора. Из рассказов узнаем интересные подробности из жизни первых челябинских комсомольцев и о городе.

Публикацию подготовила ведущий археограф ОГАЧО Е.Б. Рохацевич

Губкомольцы. Репортаж из прошлого

В те уже далекие незабываемые годы наш комсомольский губком, или как его просто называли «губкомол» (губернский комитет РКСМ), помещался в добротном деревянном доме, реквизированном революцией, видимо, у какого-то купца-торговца. Дом находился в самом центре нашего губернского города, на бывшей Уфимской улице, которая по-новому уже называлась Рабоче-крестьянской. Под окнами дома был небольшой садик, в котором росла наша уральская сирень и желтая акация. В левом углу большого двора находился небольшой деревянный флигель, в котором жили мы, комсомольские работники, или как нас тогда называли – губкомольцы. В сравнительно просторной комнате по числу жильцов стояло шесть простых деревянных кроватей с полосатыми матрацами, туго набитыми соломой. Кровати были застланы одеялами из грубошерстного серого солдатского сукна. Маленькие ватные подушки с наволочками из яркого цветастого ситца как-то украшали нашу спальню, придавая тепло семейного уюта. Посреди комнаты стоял небольшой, когда-то полированный стол, пять изношенных венских стульев и четыре тумбочки. Все это составляло нашу «шикарную» по тем временам меблировку, предоставленную нам безвозмездно городским коммунхозом.

В небольшой кухне-прихожей был кухонный стол с выдвижным ящиком для хранения продуктов. На столе, застланном пестрой клеенкой, постоянно находилось старое зеленое ведро и несколько железных кружек. Таким было жилище нашей первой в городе комсомольской коммуны.

Ничего личного, все общее, коллективное. Такие незабываемые принципы легли в основу быта нашего дружного, веселого и жизнерадостного молодежного коллектива.

Гриша Кудрявцев заведовал в губкомоле организационным отделом и был признанным старшиной нашей коммуны. Мы с уважением ему подчинялись, любили его за веселый характер, неистощимую организаторскую энергию в любых комсомольских делах. Гриша был замечательно декламировал стихи и басни Демьяна Бедного, юмористические рассказы из журнала «Перец». И был совсем незаменим как запевала доброй революционной песни, как организатор разухабистой пляски «барыни», которую он блестяще исполнял, да еще со многими коленцами, под звуки виртуозной игры на старой разбитой балалайке губкомольского инструктора Петра Гулько.

По правде сказать, материальная жизнь людей того времени была слишком трудной. Недостаток хлеба, продуктов, одежды, топлива было, конечно, уделом жизни и нас – членов комсомольской коммуны. Бывало, каждую субботу наш начпрод Костя Крохин вставал рано утром, облачался в свою старую фронтовую шинель, надевал на голову краснозвездную буденовку, брал с полки плетеную корзину, выходил из общежития и строевым армейским шагом направлялся на базу губпродкома получать для нас сухой продовольственный паек на неделю. Паек был очень скуден и, конечно, не измерялся тогда на калорийность и по набору продуктов выглядел так: на одного члена коммуны выдавалось на сутки четверть фунта черного суррогатного хлеба, две небольших воблы, два кусочка пиленого сахара и лишь изредка немного крупы пшенки.

Зачастую бывало, сидя у этой продовольственной корзины, мы без чьих-либо возражений, единогласно принимали решение об отчислении трех фунтов хлеба, двадцати вобл и пятидесяти кусочков сахара на улучшение питания детей из детского дома, расположенного недалеко от нас в бывшем женском монастыре.

Не менее трудным, а порой и просто комичным было у губкомольцев и положение с одеждой. Дело в том, что все прибывшие для работы в губкомол были из разных мест. Трое только что возвратились с фронта гражданской войны. Они были одеты в старое, порядком поношенное красноармейское обмундирование: шинели, буденовки, ботинки с длинными суконными обмотками. А вот сельский активист Алексей Прозоров был облачен в старый черный латаный полушубок и серые валенки, подшитые сыромятной кожей. Но самое трудное было со сменой белья, верхних рубах и брюк. На шесть человек всего три пары очень поношенного белья, две верхние рубахи и четверо штанов из «чертовой кожи».

Стоял неразрешимый вопрос: как жить, как одеваться, чтобы не завелись вши, эти зловещие распространители сыпного тифа.

Наш экправ – зав. экономическо-правовым отделом губкома РКСМ – Терентий Хохлачев часто поздними вечерами долго и мучительно разрабатывал график санитарных мероприятий для членов нашей коммуны. А утром объявлял, кому из нас и когда надлежало посетить городскую баню, получив сменное белье, штаны и рубаху из нашего общего вещевого фонда.

И вот когда положение с одежной становилось совсем критическим, и мы походили на оборвышей, хозяйственный отдел губисполкома выдавал нам ордер на получение одежды из фондов губкоммунхоза со склада конфискованных вещей. В день «вещевой получки» не было конца нашей радости. Однажды на шестерых мы получили по ордеру две зимние генеральские шинели без погон, два изрядно поношенных демисезонных пальто, четыре пары нательного белья, три верхних солдатских рубахи и пять пар поношенных солдатских ботинок с ненавистными длинными суконными обмотками. Теперь мы свободно вздохнули: наш вещевой фонд был пополнен, стоял вопрос его рационального использования.

И вот здесь вновь помогала удивительная изобретательность нашего Коли Кудрина, который по всем правилам заправского костюмера, с учетом всех наших личных особенностей точно рассчитывал, кому и как использовать наш коллективный гардероб.

 Конечно, в нашем костюмировании не всегда все сходило гладко. Случались смешные курьезы. Однажды на первомайский праздник хотелось идти всем. Но двое из нас были обижены бедностью гардероба. Феде Косову и Мише Курникову по неумолимому жребию выпала несчастная доля идти в ненавистных генеральских шинелях. Они имели вид ряженых и стыдились своего необычного вида. Пришлось обходить главные улицы города. И тут случилось невероятное. Двое агентов уголовного розыска, заметив подозрительно одетых людей, подошли к ним и потребовали документы. Документов не оказалось, и ребята были доставлены в уголовный розыск. Праздник был испорчен.

Эксцентричный и темпераментный Федор был настолько обозлен на генеральскую шинель, что дома искромсал ее на куски. Не пощадил шинели и Миша. Он унес ее на подстилку в собачью конуру. Так у нас из вещевого гардероба трагически исчезли две генеральские шинели.

Материальные лишения комсомольских работников, не получавших в то время за свою работу заработную плату, а живших только на продовольственные и вещевые пайки, ни в коей мере не отражались на их деятельности в губкомоле. А какие это были люди – наши первые комсомольские вожаки! Василий Храмов, посланный ЦК из Нижегородского губкома комсомола на укрепление комсомольских кадров Урала. Он был неутомимым организатором политпросвещения. Серьезный, вдумчивый, политически грамотный. До позднего времени он был в комсомольских ячейках города, организовывал кружки текущей политики, выступал в роли беседчика, докладчика на собраниях. Характерная особенность Васи – он всегда умел учитывать специфические стороны запросов и интересов молодежи. Поэтому лекции и диспуты, как правило, проходили при переполненных аудиториях, пользовались успехом среди молодежи и имели большую познавательную ценность.

Среди губкомольцев не менее интересным и запоминающимся парнем был Алексей Прозоров. В нашем общежитии его просто звали Алеха из Харлушей. В губкомоле он был инструктором по работе в деревне. Это был коренастый, высокого роста юноша. Густые волнистые волосы и синие умные глаза делали его каким-то особенно привлекательным. Выходец из батраков, с образованием трехклассной церковноприходской школы, он хорошо знал быт сельской молодежи. Был первым организатором ячейки РКСМ в Харлушевской волости. Имел неуемную страсть к чтению и повышению образования. Все свободное время просиживал за книгами и совсем не мог жить без газет. Алексей очень мало времени находился в городе. Бывало, в дни суровых уральских морозов и снежной пурги снаряжали мы Алеху в командировку в деревню на губкомольские поручения. Все лучшее из одежды: полушубок, валенки, шапку, рукавицы – передавалось ему. В вещевой старенький мешок мы укладывали свежие газеты, брошюры, книги. Бережно завертывали в бумагу продовольственный харч – краюху черного хлеба, несколько желтеньких вобл и десяток кусочков сахара.

И вот когда процедура снаряжения заканчивалась, все мы садились вокруг стола и на удачную Алехину дорогу весело запевали шуточную песню: «Как родная Леху мать провожала, тут и вся его комса набежала…»

Трудно представить, сколько сотен километров в зимние морозы и осеннюю слякоть исходил пешком этот скромный комсомольский труженик, организатор и воспитатель первых сельских комсомольцев нашей губернии.

Но вот однажды случилось горькое и непредвиденное. На одном из заседаний губкома секретарь губкомола Иван Ворончихин, сильно волнуясь, сквозь слезы прочитал злополучную телеграмму: «Ночью 13 марта в волостном селе Кочердык был зверски убит кулаками инструктор губкомола Алексей Прозоров. Убийцы арестованы».

Минуту мы сидели в каком-то оцепенении, а потом все точно по команде горько заплакали. Злодейская кулацкая пуля убила нашего Алешу. Но осталась жива и стала могучей наша сельская комсомолия. Она продолжила дело, за которое погиб этот скромный рядовой солдат армии Ленинского комсомола[2].