Челябинский инженер-конструктор Лазарь Андреевич Михайлов в атомном проекте СССР

Наша планета, еще не остывшая от пламени Второй мировой войны, содрогнулась от новых взрывов невиданного доселе оружия. Рано утром 6 августа 1945 года американский бомбардировщик В-29 «Enola Gay», названный в честь матери командира экипажа, полковника Пола Тиббетса, сбросил на японский город Хиросиму атомную бомбу «Малыш»,  эквивалентную по мощности 13 – 18 килотоннам тротила. А 9 августа атомная плутониевая бомба «Толстяк», эквивалентная от 19 до 21 килотонна тротила, была сброшена на город Нагасаки. В результате двух взрывов мгновенно погибли 80 тысяч человек, к концу 1945 года общее число погибших составило от 90 до 166 тысяч человек в Хиросиме и от 60 до 80 тысяч человек — в Нагасаки. В радиусе же одного километра от взрыва уничтожено всё живое. Мир понял, что это было первое оружие массового поражения.

Это осознал и Иосиф Сталин. Долгое время он отмахивался от настоятельных предложений советских ученых форсировать разработки атомного оружия, тогда как в США ядерная программа уже развивалась. Именно в этот момент Сталин принял вызов США, придав процессу создания нового оружия статус общенационального дела, программы особой важности и особой секретности, получившей название «Атомный проект».

В эпицентре этого проекта оказался наш земляк, коренной тракторостроитель Лазарь Андреевич Михайлов, личный фонд которого хранится в Объединенном государственном архиве Челябинской области. Я встречалась с Лазарем Андреевичем. Он рассказал мне историю о своем участии в атомном проекте.

Сначала предыстория. В конце 1945 года, когда легендарный танкостроительный гигант – Кировский завод в Челябинске (ЧТЗ) – по решению правительства СССР должен был свернуть крупную оборонную программу и перейти на мирную продукцию, его не менее легендарному директору генералу Исааку Моисеевичу Зальцману трудно было смириться со вторыми ролями, неизбежно вытекающими из этой ситуации. Он был волевым, знающим руководителем, молниеносно схватывающим проблему и принимающим нестандартные решения. Но имел и свои слабости: был неимоверно тщеславным и с большими амбициями. Взрыв американских ядерных бомб, видимо, настолько потряс Зальцмана, что он, как настоящий патриот страны, а он и был таковым, решил по-своему ответить Соединенным Штатам – начать создание на ЧТЗ нового военного щита страны, что в корне бы поменяло статус и завода, и его директора.

В Челябинском обкоме партии прислушались к предложению Зальцмана. Тогда же появилось постановление обкома: «Организовать вне утвержденной штатной тематики завода инициативную группу по делам новой техники. Придать официальное название группе ОКБ-700 (Опытное конструкторское бюро-700)»[1].

Возглавить новую службу было поручено Лазарю Андреевичу Михайлову, одному их самых талантливых инженеров завода, которого всегда отличал Зальцман за основательную научную подготовку и стремление подойти к решению технологических проблем с точки зрения исследователя, аналитика.

Лазарь Андреевич рассказывал:

«Зальцман сказал: вот этим надо заниматься. Я в ответ: я же не специалист, не имею отношения к этому делу. У Исаака Моисеевича, вообще говоря, правильный ответ был: прежде чем решать вопрос – заниматься или не заниматься, надо хорошенько изучить проблему. Поедешь в Москву в библиотеку им. Ленина, ознакомишься со всем тем, что там есть. Сделаешь выводы».

Через месяц упорной работы, изучив в спецфонде Ленинки всю литературу на русском, а также на немецком и английском языках, а Лазарь Андреевич в совершенстве владел этими иностранными языками, Михайлов сделал для себя выводы, что атомной/ядерной проблемой уже занимаются англичане, американцы. Надо бы об этом доложить наверх. Кому? – подумал он. Прежде всего наркому Вячеславу Малышеву, которого он сам знал и с которым дружил Зальцман.

«Ну, вот, – вспоминал Михайлов, – явились мы к Малышеву. Не успел я начать разговор, как Вячеслав Александрович, а он был быстр в движениях, остер на ум, моментально все схватывал, взял трубку и позвонил: „четвертый, здравствуйте, –  я обратил внимание, что он не называет своего имени. – У меня инициативная бригада по вашим интересам”. Малышев кладет трубку и говорит мне: вас вызывает Борода. Борода, подумал я, значит, уже кто-то работает по этой проблеме. Какой-то Борода».

Ясно, что челябинцы действовали на свой страх и риск, не зная, что атомная проблема уже стала национальной программой, важнейшим делом всей страны. И, конечно, особой секретности. По поводу секретности Лазарь Андреевич рассказывал: «Нам было сказано: выйти на станции „Сокол“, повернуть направо, там стоит машина-автобус, войти туда, ничего не спрашивая, пока вас не повезут. Поехали по Ленинградскому шоссе, потом повернули и ехали мимо леса. В Москве есть целый лесной район. Лес кончился, и мы оказались перед воротами с пропускным пунктом. Документы проверили. Оказывается, о нас уже сообщили куда следует. Секретарь сказал, что Игорь Васильевич нас уже ждет. Игорь Васильевич? Это и есть Борода? Да это же Курчатов! Его работы я только что изучал в Ленинке. Мы пришли в кабинет Курчатова. Из-за стола встает очень моложавый человек, но с бородой, идет навстречу, здороваемся. И я докладываю».

Борода с большим вниманием выслушал челябинца и предложил принять участие в атомном проекте, стать сотрудником лаборатории № 2. Так скромно, под шифром, именовался головной в СССР научно-исследовательский институт по ядерной проблематике. Официально же Михайлов по-прежнему числился в ОКБ-700 в должности главного инженера.

Вот как Л.А. Михайлов описывает НИИ в своих воспоминаниях:

«На территории Лаборатории № 2 АН СССР, отгороженной со всех сторон бетонными плитами, было два здания: административное, где, как оказалось, на верхнем этаже была квартира И.В. Курчатова, и большое лабораторное здание, где шли работы во главе с академиком И.К. Кикоиным. Здесь проводились все изыскательные работы по урановой проблеме, в том числе и решение инженерных задач. Здесь же был математический центр, руководимый академиком С.Л. Соболевым, вычислительная лаборатория. Наша деятельность проходила либо в этом лабораторном здании, либо у себя, в ОКБ-700 по выполнению инженерно-конструкторских разработок»[2].

Решение некоторых инженерных вопросов и было поручено Лазарю Андреевичу Михайлову. К примеру, одна из важнейших проблем в реализации реакторного метода получения плутония – это обеспечение устойчивости работы реакторов с помощью автоматического регулирования. Михайлову поручено было решить вопрос удержания работы атомного котла (реактора) на заданном уровне. Автоматическим управлением, автоматическим регулированием он занимался и раньше. Получив задание, Михайлов вернулся в Челябинск, в ОКБ-700 и приступил к делу. Он вспоминал, что была составлена система уравнений, их набралось до семи. Пришлось их решать ручным способом, на арифмометре. Результаты своих исследований он доложил экспертному совету, ученые задавали вопросы, на все из них конструктор дал ответы. Замечаний не было. Предложение Михайлова было принято, на его основе и были разработаны конструкции автоматического управления реактором. Так был выдержан первый экзамен, приобретен авторитет.

Лазаря Михайлова с бригадой из ОКБ-700 направили в Арзамас-16, в хозяйство генерала, ученого Павла Михайловича Зернова, который в то время был заместителем В.М. Малышева.

- Человек он оказался приветливым, общительным, быстро располагал к себе, с собеседником вел себя на равных, несмотря на высокий пост. Мы почувствовали в нем нашего человека, – рассказывал Лазарь Андреевич.

Об особой секретности работы в Арзамасе-16 можно прочитать в воспоминаниях Михайлова, которые долгое время находились в закрытом фонде челябинского архива:

«Прежде чем приступить к работе, нам оформили допуск к работе, мы дали подписку о неразглашении тайны, нас предупредили о строгой ответственности. Каждому исполнителю выдали по портфелю для хранения переписки и документов, личные печати для опечатывания портфеля в случае передачи на хранение. Портфели в нерабочее время должны были храниться в первом отделе, в специальной службе»[3].

В Арзамасе-16 челябинская группа во главе с Л.А. Михайловым впервые встретилась с учеными, которые стояли у истоков атомного проекта: Ю.Б. Харитоном, Я.Б. Зельдовичем, К.И. Щёлкиным. Из разговора с ними Лазарь Андреевич с удивлением узнал, что в атомном проекте есть еще немало нерешенных инженерных проблем. Одну из них и поручили ему.

Михайлов от Юлия Борисовича Харитона получил, наверное, самое сложное в своей практике задание: создать устройство инициирования взрыва атомной бомбы. Сложность этой инженерной проблемы состояла в том, чтобы сброшенная с самолета бомба взорвалась на заданной высоте, точно над местностью, где находился поражаемый объект. Разброс процесса инициирования не должен превышать одной сорокамиллионной доли секунды! Необходимо было учитывать состояние атмосферы, метеоусловия, геофизику, турбулентность и многое другое.

Лазарю Михайлову при работе пришлось не только искать научные и инженерные методы решения вопроса, но и предприятие по изготовлению оборудования. Такое предприятие он тоже нашел – Московский завод гидрометеорологических приборов. Руководство завода отозвалось, организовало изготовление заводских чертежей, а потом и закрытое (секретное) производство оборудования. Прибор успешно прошел испытания.

Помимо этого, Михайлов работал и над другими проблемами атомного проекта. Бывал и на полигонных испытаниях своих разработок. Очень переживал, но контрольные проверки проходили с положительными результатами.

29 августа 1949 года на Семипалатинском полигоне в Казахстане проведено успешное испытание первой советской атомной бомбы. Свой вклад внесли в это и разработки Лазаря Михайлова и коллектива ОКБ-700.

Пять долгих лет, прошедших как один миг, работал Лазарь Андреевич Михайлов в атомном проекте. Неожиданно в конце 1950 года его вызвали в Кремль, в отдел промышленности ЦК ВКП(б) и в приказном порядке назначили главным инженером на Челябинский завод № 255 – завод электромашин. Там сложилось тяжелое положение, под угрозой оказалось производство танкового оборудования, необходимого для переоснащения Советской армии новыми современными броневыми машинами.

Прошел год. За новыми проблемами и заботами, легшими на плечи главного инженера Л.А. Михайлова, отодвинулось время напряженного творческого труда в атомном проекте под руководством И.В. Курчатова. Но однажды прошлое ненадолго вернулось. Первый заместитель председателя правительства Вячеслав Малышев пригласил Михайлова в Кремль для получения ордена Трудового Красного Знамени и медали лауреата Сталинской премии. Но и в этот раз тайна героев атомного проекта не раскрывалась.

Лазарь Андреевич рассказывал:

- Как писать в представлении о награждении? За что получил орден? Так вот, правительство решило так написать: «За выполнение специального задания правительства». Это и есть выполнение задания по разработке атомной бомбы.

Пятьдесят лет никто в Челябинске не знал, что в доме № 15 по проспекту Ленина, рядом с танком-памятником живет инженер-разработчик, конструктор, ученый, лауреат Сталинской премии, внесший свой конкретный вклад в создание атомного оружия – надежного щита государства. Лазарю Андреевичу в момент нашей встречи было 90 лет. Он по-прежнему мыслил четко, глубоко, логично, остро переживал за судьбу страны, современной России. С теплотой и ностальгической ноткой вспоминал свою работу с Курчатовым, Кикоиным, Харитоном, Зельдовичем, Щёлкиным.

Впоследствии ровно сорок лет Л.А. Михайлов посвятил заводу электромашин. Блестящий теоретик, разработчик многих технологических процессов, он чувствовал технику и знал ее в совершенстве. Именно при нем начался доскональный пересмотр технологических процессов и масштабная конструкторская работа на предприятии.

Кстати, еще в середине 1950-х годов он говорил о необходимости создать при заводе особое учреждение: специализированное конструкторское бюро с функциями ведения научных работ. И даже подготовил аналитическую записку на эту тему. Под партийным сукном записка пролежит двадцать лет, и лишь в 1974 году отдел главного конструктора ЗЭМа будет выведен в СКБ «Ротор».

В память о замечательном конструкторе, лауреате Государственной премии СССР Лазаре Андреевиче Михайлове на его родине в деревне Большие Токташи Аликовского района Чувашии открыта мемориальная доска. В Челябинске на доме, где жил Лазарь Андреевич Михайлов, тоже есть мемориальная доска в память об этом человеке. 

Елена Рохацевич